Интеллигентная Оксана

Илья Пилюгин

Потенциальный донор костного мозга, приглашенный редактор проекта КРОВЬ5

У нас в Воронеже активно обсуждают случай, который произошел неделю назад. Женщина оставила трехдневного ребенка у порога кафедрального собора и ушла.

Ребенок в порядке, женщину ищут. Вчера мне позвонили с местного телевидения и спросили: надо ли вообще ее искать? Я честно ответил: «Формально, юридически нужно ее найти. Но если ее найдут и накажут, тогда впредь женщины будут оставлять детей не у храмов, а в помойках, или кидать в водохранилище или выгребные ямы… А эта женщина принесла ребенка к храму, где его точно найдут через пару минут. Нужно ли ее вообще наказывать? Если ее искать, то только чтобы помочь. Мы не знаем, какие обстоятельства толкнули ее на этот трудный и неоднозначный шаг».

Я ответил так, потому что вспомнил другой похожий случай, где все могло закончиться гораздо трагичнее. Дело было вечером, зимой 2016 года. Я уже приехал домой, когда мне позвонил Виктор Кочнев — он руководит организацией помощи бездомным «Рассвет».

— Илья, мы тут кормили бездомных на вокзале и увидели женщину, она уже очень прилично беременна. Говорит, что живет на улице.

Беременная женщина живет на улице? В феврале-месяце?

— Привозите к нам в приют, — сразу сказал я.

— Она куда-то отошла, я потерял ее из виду.

Что нам оставалось делать? Мы поехали на вокзал. Подошли к дежурному полицейскому: не знает ли он, где обычно ночует бездомная беременная женщина?

— Да вон там обычно спит сидя, — он сонно указал на угол у окна. Там было пусто.

Мы стали бродить по ночному вокзалу. Неожиданно познакомились с Ольгой Васильевной — тоже из бездомных, бывший врач-гинеколог. Ольга Васильевна стала нашим провожатым, водила по миру привокзальных бездомных, помогала искать. Через полчаса мы уже беседовали с ней, как родные люди. Она знала все — про каждого, кто жил у вокзала. Знала и про нашу беременную Оксану.

— Недели две живет тут. Приехала из Москвы на автобусе. Там у нее, кажется, жених был. Красавец такой, молодой, — Ольга Васильевна говорила так, будто речь, как минимум, об известном актере. — И что-то у них там не заладилось, я не влезала. Ну, вот она и приехала.

— А почему она в Воронеж решила приехать? У нее тут родственники, что ли?

— Да вроде бы нет. Просто она с женихом тут жила какое-то время, я его видала. Она давно уже живет то тут, то там.

Кстати, с Ольгой Васильевной мы дружим до сих пор. Бывает, иду я по проспекту — а она сидит, просит милостыню. Всегда веселая, приветливая, очень бойкая и деловая. Я сяду рядом, поговорим минут 15 о том, о сем. Люди мимо идут, косятся. А мне все равно — пусть косятся. Они-то не знают, что Ольга Васильевна — прекрасный, интересный человек…

В конце концов, Оксану мы нашли. Не на вокзале — в ту ночь она попросилась в ночлежку для бездомных. Нашли и забрали в наш приют.

На вид — женщина средних лет, небольшого росточка, светловолосая. В очках с прямоугольными линзами, она выглядела даже интеллигентно. Говорила с ровной интонацией, без слов-паразитов. Тихая, скромная — и очень усталая.

У нее не было сил благодарить за теплое и чистое место, за постель и еду. Неопытный человек может подумать, что она равнодушно восприняла то, что ее забрали с улицы. Но мы к тому времени уже знали: жизнь на улице опустошает человека, эмоций у него не остается.

Оксана была на восьмом месяце беременности. Впоследствии она рассказала нам, что действительно жила в Подмосковье, в Доме трудолюбия, с тем самым «молодым и красивым». Потом он, как она выразилась, сбежал. Оксана решила ехать в Воронеж, где ее, вроде бы, должны были встретить знакомые, но не встретили. Денег на обратный путь не было, и она оказалась на улице. Документов у нее нет, и уже давно. Есть родственники где-то в Тамбовской области, но она с ними не общается.

Тем временем, я договорился с облздравом, чтобы Оксану приняли на осмотр и поставили на учет в женской консультации. Но в самой женской консультации об этом почему-то не знали: в то утро Оксану даже не приняли. Мне пришлось снова звонить в облздрав, но было уже поздно.

В обед мне позвонила дежурный соцработник нашего приюта:

— Илья Игоревич, у нас Оксана рожает!

— Вызывайте «скорую», пусть принимают в роддом, по «экстренному». Приготовьте ее к транспортировке.

В принципе, я был спокоен: время есть, первые роды проходят небыстро, мы ведь не в кино. Но неожиданно все пошло именно, как в кино, причем по остросюжетному сценарию. То ли из-за условий вынашивания, то ли из-за преждевременных родов ребенок родился очень быстро. «Скорая помощь» приехала через 20 минут, но успела только к перерезанию пуповины.

В итоге Оксану приняли в карантинное отделение роддома. К сожалению, отношение к ней врачей оставляло желать лучшего. Ее считали человеком второго сорта, давили, осуждали. И под этим давлением Оксана согласилась отказаться от ребенка.

Но вот можете заплевать меня прямо через экран. Мы в нее поверили. И решили: пусть все же пока заберет ребенка и живет с ним в нашем приюте под присмотром. Не получится, так не получится.

Новость о том, что женщина родила прямо в приюте обошла все местные СМИ. Оксану даже звали на ток-шоу Первого канала. Благодаря этому, в приют хлынул целый поток помощи для нее и для ребенка. В роддоме Оксана лежала на первом этаже, к ней не пускали. Мы показали ей фото — что люди принесли в приют: горы одежды, манеж, слинги, памперсы и так далее. Оксана расплакалась, не привыкла к такому вниманию. И, несмотря на давление персонала, забрала ребенка с собой.

Первое впечатление о ней как об интеллигентном человеке оказалось правдивым. Оксана училась в Мичуринске, занималась растениеводством. В приюте заняла роль миротворца — очень спокойная и ответственная. С ней было легко настолько, что наши соцработники даже боялись: как коллектив будет жить без Оксаны, когда придет время выпускать ее из приюта?

Почти год заняло восстановление документов. Все это время Оксана с грудной дочкой Таней жила у нас, была старостой в коллективе подопечных. Документы делали долго, потому что она и правда бродяжничала 15 лет. Родители не хотели с ней общаться — я с ними лично разговаривал по телефону. Не согласились даже подтвердить ее гражданство. А потом, опять же, как в кино, их все-таки нашел отец Тани — тот самый, «молодой и красивый». Сначала он приходил в наш Центр, в гости. Потом устроился в Воронеже на работу и забрал семью.

Мы боялись, что они снова пойдут бродяжничать. У кризисных людей часто бывают такие срывы, когда они покидают реабилитационную среду. Но с тех пор прошло уже два года, и все спокойно. Танька подросла — стала такой характерной девчонкой — палец в рот не клади. Оксана родила второго ребенка. Мы держим с ними связь, и знаем, что сейчас в этой семье все более или менее нормально.

Конечно, мы испытали неслабое давление со стороны чиновников. Когда бездомная женщина рожает ребенка прямо в приюте, это вызывает кучу вопросов — и к профильным чиновникам, и к нам. За то, что мы убедили Оксану не отказываться от ребенка, нас тоже не погладили по голове — были жесткие проверки. Но это уже другая история. Главное, что все не зря.

…